http://apsnyteka.org/1087-opryshko_kavkazskaya_konnaya_diviziya.html#7 "«Когда мы были на станции Дно,- продолжал рассказ на съезде горцев во Владикавказе полковник Султан Крым-Гирей, в 3 часа ночи 27 августа получили приказ о нашем выступлении в Гатчину. Но и отсюда дороги разные и нельзя было предвидеть истинную роль нашего передвижения».
В тревожной, полной неизвестности обстановке оказались в те ночные часы всадники и офицеры кавказских полков на станции Дно. Но, выполняя приказ, в направлении Петрограда и Гатчины пошли эшелоны с Ингушским полком, за ним — с Черкесским. Потом от станции Дно отойдут эшелоны с Кабардинским и Осетинским полками.
«Эшелоны двинулись,- вспоминал о тех событиях полковник Султан Крым-Гирей,- 28-го августа днем стало известно об ультиматуме генерала Корнилова и об объявлении его изменником. Но наше движение продолжалось»127.
Об обстановке тех часов и дней можно судить и по статье военного чиновника Ингушского полка, уроженца Терской области, Александра Мурынкина, «Участвовала ли Кавказская туземная дивизия в заговоре Корнилова?», опубликованной в «Терском вестнике» 12 сентября 1917 года. «В первых числах августа, когда дивизия стояла в Подольской губернии,— читаем в статье,-стали распространяться слухи, что дивизию перебрасывают на Северный фронт, и через некоторое время дивизия была погружена в вагоны и отправлена действительно по направлению Северного фронта... Высадили дивизию на станции Дно и расположили в окрестных деревнях. Здесь же все время говорилось о Северном фронте»128.
Ночью 26 августа,- продолжает рассказ военный чиновник Мурынкин,- получили приказ «грузиться 27-го на станции Дно. Первым начал грузиться Ингушский конный полк... Скоро погрузка была закончена, но эшелоны почему-то стояли на станции, и только поздно ночью, по прибытии на станцию генерала Багратиона, эшелоны один за другим тронулись дальше в путь... Здесь стали носиться многочисленные слухи о конфликте между Корниловым и министром-председателем Керенским, Слухи эти расстраивали людей, наводили на разные мысли, это чувствовалось, но определенного ничего ни от кого добиться было нельзя, ибо никто ничего знать не мог. Наконец появились слухи, что большевики в Петрограде взяли всю власть в свои руки, что дивизия будто бы идет для подавления мятежа. Затем от одного офицера узнали, что едем в район Гатчины, и от него узнали, что Корнилов предъявил Керенскому известные всем требования.
Наконец добрались до станции Сусанино. Здесь слухи и «достоверные» сведения выросли до невероятности, нервируя всех нас до последней степени. К ним прибавилось известие, что впереди большевики разобрали путь, что они выслали навстречу нам свои разъезды, что в Петрограде подожгли заводы, что Керенский ими был принужден освободить из тюрьмы «товарищей»128.
«Под таким впечатлением», по словам Мурынкина, к вечеру 28 августа «сотни Ингушского полка и пулеметчики пошли в разведку» в направлении Гатчины и Петрограда, «причем вторая сотня, прослышав что-то недоброе, сначала отказалась идти, но потом двинулась».
От станции Сусанине до Петрограда оставалось всего 50 километров, а совсем близко, на боковой железнодорожной ветке, находилась Гатчина.
Ту ночь на 29 августа люди, остававшиеся в эшелонах Ингушского полка, провели «в весьма подавленном состоянии, в полной неизвестности». Только когда полковые писари сумели достать на станции Сусанино газету «День», из нее узнали о «заговоре Корнилова». И тогда у всех «оставшихся» в эшелонах возросло беспокойство за ушедшие в разведку Ингушские сотни и за пулеметчиков, которые «ничего не знали» и могли быть при встрече с частями, поддерживавшими Временное правительство, вовлечены «в кровопролитие по недоразумению».
Газета читалась «в нашем вагоне», писал Мурынкин, и «вагон этот был заполнен полным-полно русскими солдатами полка, слушавшими с ингушами сообщение газеты». Во время чтения снаружи послышались какие-то возбужденные голоса. Оказалось, вспоминал Мурынкин, что в соседний вагон «посадили арестованных матросов и одного юнкера, посланных к нам в качестве делегатов. Действительно, скоро мы услышали из того вагона: «Разрешите нам переговорить с солдатами, мы присланы к русским».
Ожидание тревожной неизвестности все больше овладевало людьми, находившимися в эшелонах Ингушского полка, стоявших на станции Сусанино.
«Облегченно вздохнули, когда в 1-м часу ночи освободили арестованных матросов,- читаем в статье Мурынкина,- и один из писарей переговорил с ними, встретившись по дороге к стоявшему вдали от станции паровозу. Один из ингушей, как оказалось, тоже говорил с делегацией после их освобождения и заявил им, что ингуши во всяком случае будут стоять в стороне от политики и что их назначение только на фронт»130.
В то время когда эшелоны Ингушского полка стояли на станции Сусанино, в ночь на 29 августа на станции Вырица, в 60 километрах от Петрограда, остановились и эшелоны Черкесского полка, так как «стало известно, что железнодорожный путь был разобран», скажет в своем выступлении на «горском» съезде полковник Султан Крым-Гирей. «Здесь я должен сделать отступление,— продолжит он,— что будто бы, в частности, я и другие из командного состава играли какую-то странную роль под Петроградом. Заявляю, что я, как командир Черкесского полка, делал все к тому, чтобы не сделать черкесов ответственными за большие неприятности, которые могли произойти»131."
****************************
Утром 31 августа на станции Вырица собрались командир корпуса генерал-лейтенант Багратион, представители «от мусульман» и Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, члены полковых и дивизионного комитетов, командиры полков, многие офицеры. Заседание открыл и вел председатель дивизионного комитета полковник Султан Крым-Гирей. В результате было принято решение, суть которого сводилась к тому, что в Кавказском конном корпусе должны быть «только воины» и «они ни в коем случае не против русских»137.
На заседании избрали делегацию к Верховному Главнокомандующему Александру Федоровичу Керенскому, которая в ночь на 1 сентября специальным поездом выехала со станции Вырица в Петроград. В ту же ночь Петроградское телеграфное агентство распространило на всю страну телеграмму:
Петроград. 31.VIII. Сегодня Верховным Главнокомандующим, министром-председателем Керенским была принята делегация Туземной дивизии в составе 68 человек во главе с председателем дивизионного комитета полковником Крым-Гиреем. Командир дивизии князь Багратион передал Керенскому резолюцию, принятую на заседании всех полков, указывающую, что Туземная дивизия вполне подчиняется Временному Правительству и никакой власти, кроме Временного Правительства, не признает. Керенский благодарил делегацию за сознательное отношение к событиям и прибавил, что ничего другого от дивизии не ожидал»138.
По свидетельству полковника Султана Крым-Гирея, Керенский, после того как зачитали резолюцию, спросил генерала Багратиона: «Вы знали, князь Багратион, что идете на Петроград?»- «Нет»,- ответил Багратион. «Я знал, что полки корпуса не могли поступить иначе»,- заметил Керенский139.
На следующий день, 1 сентября, делегация кавказских полков направилась в «мусульманский Совет», чтобы, как скажет Султан Крым-Гирей, «отблагодарить наших братьев». Затем делегаты посетили Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов — там их торжественно встретили «члены президиума Совета Церетели, Чернов, Скобелев и Архангельский»140.
Днем 2 сентября делегация возвратилась «к своим частям». А полковник Султан Крым-Гирей, как председатель дивизионного и корпусного комитетов, задержался еще в Петрограде в связи с тем, что командование, по его словам, «распорядилось, чтобы наш корпус на Кавказ не шел, а остался в тылу Северного фронта».
В тот же день, 2 сентября, в связи с «делом Корнилова», приказом Временного правительства по Армии и Флоту «командир Кавказского туземного конного корпуса генерал-лейтенант князь Багратион и командующий 1-й Кавказской туземной конной дивизией генерал-майор князь Гагарин» освобождались от своих должностей и переводились «в резерв чинов при штабе Петроградского военного округа»141.
Тогда же отбыл в Петроград исполнявший обязанности начальника корпусного штаба полковник Владимир Гатовский -«для дачи следственной комиссии показаний по делу генерала датам смысл контрреволюционного наступления. В результате «Дикая дивизия» отказалась наступать на Петроград и была возвращена на фронт»148.
Еще четверть века спустя в 1977 году в «Советской Военной Энциклопедии» об этом событии будет сказано так: «30 августа (12 сентября) 1917-го «Дикая дивизия» была сосредоточена у ст. Вырица. Ее дальнейшее движение было остановлено революционными войсками. Мусульманская делегация, направленная в «Дикую дивизию» из г. Владикавказа (Орджоникидзе) по инициативе С. М. Кирова, и солдаты революционных частей, защищавших Петроград, разъяснили горцам-солдатам смысл корниловщины. В результате «Дикая дивизия» отказалась наступать на Петроград и была возвращена на фронт»149.
А в энциклопедии «Великая Октябрьская социалистическая революция», изданной в 1987 году, этот факт уже дан в такой интерпретации: «По инициативе С. М. Кирова в «Дикую дивизию» большевики направили делегацию представителей горских народов, которая разъяснила всадникам цель корниловщины. Полки отказались участвовать в мятеже...»150.
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума